aleksandr, 44 - 10 мая 2011 17:42

ОН: Минула полночь. Он
опустил голову и почувствовал,
что не может сдержать слезы.
Уже давно он не ощущал себя
таким одиноким . Это все из-за
дня рождения. В последние
годы при бешеном темпе его
жизни он редко испытывал
чувство одиночества .
Одиноким бываешь только
тогда , когда на это есть время.
А времени у него не было. Он
постарался так организовать
свою жизнь , чтобы не иметь
свободного времени. Проекты
в Мюнхене и Штатах, защита
диссертации и лекции в
Польше , научные конференции,
публикации. Нет, в последнее
время в его биографии не
было перерывов на мысли об
одиночестве , на
чувствительность и слабость
вроде той , что напала на него
здесь. Обреченный на
бездействие на этом сером
безлюдном вокзале , он не мог
ничем заняться, чтобы забыть,
и одиночество напало на него,
как приступ астмы. Его
присутствие здесь и этот
незапланированный перерыв
— всего лишь ошибка .
Обыкновенная, банальная,
бессмысленная ошибка. Как
опечатка. Перед приземлением
в Берлине он смотрел в
Интернете расписание поездов
и не обратил внимания , что со
станции Лихтенберг поезда на
Варшаву ходят только в
будние дни . А всего минуту
назад закончилась суббота.
Впрочем, ошибка его была
вполне объяснима.
Происходило это утром после
нескольких часов полета из
Сиэтла , полета, завершавшего
неделю напряженной работы
без минуты отдыха .
День рождения в полночь на
вокзале Берлин -Лихтенберг.
Абсурдней ничего быть не
может . Уж не оказался ли он
тут с какой-нибудь миссией?
Это место могло бы быть
декорацией фильма , но
обязательно черно-белого, о
бессмысленности, серости и
мучительности жизни. Он
ничуть не сомневался, что
Воячек здесь и в такую минуту
написал бы свое самое
мрачное стихотворение .
День рождения. А как он
родился? Как это было? И
очень ли ей было больно? Что
она думала, когда ей было так
больно? Он ни разу не спросил
ее. Почему не спросил? Ведь
это было так просто: «Мама, а
тебе очень было больно, когда
ты меня рожала?»
Сейчас он хотел бы это знать,
но тогда, когда она была жива,
ему ни разу не пришло в
голову спросить .
А сейчас ее нет. И других тоже.
Все те, кто для него был
дороже всего, кого он любил,
умерли. Родители, Наталья… У
него никого нет. Никого, кто
был для него необходим.
Остались только проекты,
конференции, сроки, деньги да
порой признание. А кто
вообще помнит, что у него
сегодня день рождения? Для
кого это имеет хоть мало-
мальское значение? Кто это
заметит? Да существует ли кто-
то, кто подумает о нем
сегодня? И тут-то подступили
слезы, которые он не смог
сдержать.
Вдруг он почувствовал, что
кто-то его толкает.
— Приятель, выпьешь со мной
глоток пива? Последний глоток.
Выпьешь? — услышал он
хриплый голос.
Он поднял голову. С исхудалого,
заросшего, покрытого
струпьями лица на него
умоляюще смотрели глубоко
запавшие , налитые кровью,
испуганные глаза. В вытянутой
дрожащей руке сидящего
рядом обладателя этих глаз
была банка пива . И вдруг
нежданный сосед увидел в его
глазах слезы .
— Послушай, приятель, я не
хотел тебе мешать. Нет, правда,
не хотел. Я тоже не люблю,
когда кто-нибудь лезет ко мне,
когда я плачу. Плакать надо,
когда никто не мешает. Только
тогда от этого получаешь
радость .
Но владелец компьютера не
позволил ему уйти , схватив за
куртку. Он взял у него банку и
сказал:
— Ты мне не мешаешь. Ты
даже не представляешь себе,
как мне хочется с тобой
напиться . Несколько минут
назад начался мой день
рождения . Не уходи. Меня
зовут Якуб.
И неожиданно Якуб сделал то,
что в этот момент
представлялось ему самым
естественным и чему он не мог
противиться . Он обнял
подсевшего к нему мужчину и
прижал к себе . Положил голову
на плечо в драной
синтетической куртке. Они оба
замерли на краткий миг,
чувствуя, что между ними
совершается нечто важное и
высокое . И тут тишину нарушил
поезд, с грохотом
промчавшийся мимо скамейки,
на которой они сидели,
приникнув друг к другу. Якуб
сжался, как испуганный
ребенок, прильнул к соседу и
что-то произнес, но слова его
заглушил стук колес
проносящегося поезда. Уже
через миг он ощутил стыд.
Второй, видимо, тоже ощутил
что-то подобное, так как вдруг
резко отпрянул, молча встал и
пошел в сторону входа в
туннель . Возле одной из
металлических урн он
остановился , достал из
пластикового мешка листок
бумаги , смял и выбросил. Через
минуту он исчез в туннеле.
— С днем рождения, Якуб! —
громко произнес сидящий,
выпив последний глоток пива
из банки , оставленной
ушедшим возле компьютера.
То была всего лишь минутная
слабость . Приступ сердечной
аритмии, который уже прошел.
Он полез в сумку за сотовым
телефоном . Достал берлинскую
газету, купленную утром, нашел
номер службы такси. Набрал
его. Уложил ноутбук и, волоча
за собой чемодан, колесики
которого с шумом
подскакивали на выбоинах
платформы , зашагал к туннелю,
ведущему в кассовый зал и к
выходу в город .
Как это?.. Как он сказал?..
«Плакать надо, когда никто не
мешает. Только тогда от этого
получаешь радость».

• 
• 
•