Dzen, 47 - 19 июня 2007 14:43

[FONT=Arial][SIZE=+1][B]Ковер[/B]
Сидя-лежа на мне, как всадница прижимается к потному телу стремительно несущейся лошади, и, крепко обняв ногами мои бедра, она рыдала на моем плече. Как ребенок. Взахлеб. Жалобно. Всхлипывая, судорожно вздрагивая от приступов и отчаянно хлюпая носом. Я был как матрас, а мое плечо как подушка для пятилетней девочки, которую мама загнала со двора на пол часа раньше, чем остальных детей. Я тихо лежал, обняв ее руками, и всеми силами старался не прервать этого потока невысказанности.
Все началось со слова «Нет». Я произнес его тихо, глядя ей в глаза с ложной уверенностью приговоренного к повешению, невольно мешаясь мыслями между анализом последствий, который гадливо и услужливо предлагал мой великолепный и незаменимый в таких ситуевинах «здравый смысл», тихой жалостью к ней и отвращением к себе. Смешанное или точней сказать смешное ощущение. Смех лился самыми горькими и кровавыми слезами из самого моего существа. Это глубже чем сердце. Это моя дурацкая способность носить события на кончиках пальцев и жить в такие моменты поднявшись на цыпочки. Она хотела не много. Она хотела всего. Она хотела от меня ребенка. Всего пару дней назад для нее это было просто сном, заботливо накрывшем «фатой Моргана», кратким мигом иллюзии реальности и счастья, незатейливую действительность. А в эту минуту пират и обманщик Морган, вывесив в грязной ванной свою фату, измалеванную морем, отчаянно счастливыми дельфинами и покрытую налетом ржавчины от плохой водопроводной воды, с пошлой усмешкой на развратных и растрескавшихся губах коварно подкинул комнату с потасканными гротескными обоями на стенах, где гнойными нарывами продолжали свое несуществование дешевые искусственные цветы, покрытые пылью безразличия и крайней степенью безвкусицы. Над кроватью, упершись руками в бока и, как будто отваливаясь от стены, с которой ее связывала невнятная бельевая веревка, в чахоточном порыве любопытства и с нескрываемым интересом в слепых глазах склонилось старуха в белом дореволюционном платке с омерзительной вышивкой, отражая на 97 и переваривая на 3 процента то, что ей показывали. Ее никто не стеснялся. Ни мы. Ни десятки или даже сотни пар побывавшие здесь до нас. Дополнял интерьер комнаты огромного размера настенный ковер завистливо-красного оттенка. Мне сразу показалось, что от него можно ожидать чего угодно и уж точно только самого подлого. Наверняка об него тушили «долбаны». Хоть я и не заметил похожих следов, но я знаю, что это именно так. Ну просто невозможно лежа и куря на этой фанерной лжеуютной постели не захотеть этого сделать. Просто сам я не курю в постели.
А теперь ковер мстил. Тщательно выбирая момент и жертву. Обставляя свою месть, как гроссмейстер-маньяк, скрывающий профессиональные навыки игры, издевательски разыгрывает изящную партию с очередным болваном. И нет шансов вывернуться. Нет шансов победить. Нет шансов избежать игры. Все предрешено заранее. Не могу точно сказать, в какой момент ковер стал таким, и были ли вообще моменты, когда он был другим. Но я точно знаю, что сам он существовал всегда. Вне времени и пространства, иногда приходя в этот мир за своей долей жизненной энергии человеческих чувств, питающих его собственное существование. И уходил, убедившись, что за время его отсутствия (а это могло длиться и сотни лет) ничего не изменилось.
Она тихо сказала: «Прежде чем я исчезну из твоей жизни, я хочу от тебя ребенка. Девочку» Картины выскочили из ковра легко, быстро и убедительно, бескомпромиссно повиснув в вязком полумраке над кроватью: одинокая заботливая мамаша, смотрящая за играющей на зеленом ухоженном газоне забавной малышкой, у малышки моя форма глаз, она смеется, тянет кверху свои нежные маленькие пальчики и просится на руки, я, идущий со своей любимой супругой мимо них, с демонстративной небрежностью и безразличием на ходу кинувший фразу: - Привет. Как дела?... все нормально?... у меня тоже… ну ладно, пока…, жена: - какая симпатичная девочка! Веселая, ласковая такая! Ты наверно в детстве тоже был похож на девочку! Я засмеюсь. Громко и непринужденно. А ночью будут приторные тошнотворные навязчивые мысли на тему «А если бы тогда… и т.д. и т.п.» Хотя нет, я слишком примитивен и обычен для таких мыслей, что бы развить их в полновесную и исполненную сладкой боли постоянно сжимающуюся сеть из колючей проволоки. Будет просто необъяснимая тоска, терзающая диафрагму. Она всегда бьет под дых, как раз в то место, где должна располагаться третья пуговица.
Ковровый удар был незатейливым и убийственным, можно даже сказать ленивым, со смачной оттяжкой он тяжело накрыл потной, удушливой лапой мое горло. Видимо, он для себя решил, что я не самый достойный соперник и со мной можно особо не церемониться. Он был прав. Я проиграл… И себя и ее.[/SIZE][/FONT]

• 
• 
•