Dnevnik, 95 - 22 июня 2007 08:24

1часть...
Лиля всегда была уверена, что это случится не скоро и не с ней. Да, залетают – беззаботные, или по пьяни. И случается все, как правило, на какой-нибудь студенческой вечеринке в лучшем случае, а в худшем… Но плохих ситуаций она никогда не провоцировала, и даже всячески избегала. Боже сохрани – находиться на улице после девяти! И никаких сомнительных компаний. Может быть, поэтому знакомых у нее было много, друзей – по пальцам пересчитать, и однокурсники считали ее слегка занудной из-за чересчур выпирающей правильности. К молодым людям Лиля была придирчива.
Не потому ли одна кукуешь по вечерам, дура? Тебе бы все книжки почитывать. Дочитаешься…А куда твой хахаль пропал? Неужели и этого отшила? Я сегодня здесь не ночую. Пока.
Качалова хлопнула дверью, предварительно сочувственно посмотрев на свою соседку. Ушла на тринадцатый этаж чертить двигатель к какому-то Вовчику. Вообще-то, Качалова Лилю по-своему любила и поэтому не обижала. Въехав в эту самую комнату общежития семнадцатилетней девочкой, Лиля панически боялась этой, по ее мнению, вульгарной третьекурсницы, практичной до мозга костей. Сейчас Лиля заканчивала второй, а ее соседка все еще парилась на очередном повторе третьего и в хорошем настроении говорила, что выпустятся они вместе. Как можно было три года зависать на одном и том же курсе, Лиля не представляла. Она добросовестно переводила Качаловой английский в сессию, закупала продукты и готовила обеды. Та, в свою очередь, была святой гарантией того, что Лилю в общежитии ни один пальцем не смел тронуть.
А Диму она не отшивала. Просто два раза в неделю он водит своею маленькую сестренку на хореографию. И сегодня как раз один из таких дней. Но он позвонит вечером на вахту и скажет: ”Привет, малыш!” Но теперь она ненавидела это слово.
Качалова вернулась через полчаса.
Лильк, пойдем к девчонкам в первый блок. Ну его, Вовчика, к лешему! Он себе правую руку кипятком ошпарил, а мне завтра ватман показывать! Лильк, пойдем, там у них торт к чаю, а?
И она не выдержала и всхлипнула. Больше держать в себе накипевшего она не могла. Думала, что за целый вечер все осмыслит в одиночестве и найдет слова для Димы, что опишет ему ужас, парализующий ее уже много дней, равнодушие врачихи в женской консультации, сдачу крови, от вида которой ее всегда мутило и невыразимо прекрасный аромат сирени на обратной дороге.
Катя, ты помнишь Диму?
Этот симпатяга из твоего потока, снявший тебя в публичке?
Он готовился к докладу, но это неважно. Важно то, что я беременна. От него.

Это была новость. Если бы Качаловой сказали, что все сто одиннадцать уже-не-девушек их краснознаменного общежития одновременно родили в один день, она поверила бы. Чего в этой жизни не бывает. Но Лилька! Ну и Дима! Да ему бы на переговорах с МВФ цены не было – какой там кредит на три миллиона, он бы весь военный бюджет США отхватил в качестве бескорыстного беспроцентного кредита! Но этого Катя вслух не сказала.
А ты к врачу ходила? – она, как всегда, смотрела в точку.
Сегодня. Она спросила, рожать буду или на аборт.
Она, что, охренела? У тебя сколько задержка?
Понимаешь, у меня 43-ий день сегодня.
Это еще не все. Сессия, авитаминоз, недоедание. Тебе любой недоразвитый об этом скажет. Когда будет результат?
Уже есть. Катя, родная, что же мне делать? Мне самой жить не на что, и еще два года учиться. Мама этого не переживет, и…
Ты не о маме думай, а о себе. А Димон твой тебе на что? Наше дело не рожать? Как там дальше, не скажу. Не реви, а иди звони, не описается там его сестра без него пару часов.
Это было невыносимо. Насмешка судьбы была в том, что они предохранялись. Оба раза. Лиля влюбилась в него не сразу: он казался слишком недосягаемым. Красивый, галантный и начитанный, Дима был мишенью для многих девушек. Человек всегда хочет то, что не может получить, и эта задумчивая девушка – он мысленно назвал ее Ундиной – волновала его воображение. Он слегка огорчился, узнав, что она живет в общежитии, но, воспитанный на фильмах “Человек родился” и “Москва слезам не верит”, посчитал это даже романтичным. И были встречи, нескончаемые и краткие одновременно, касание рук, тени ресниц, взгляд глаза в глаза, головокружения и слова, слова, слова о том, что так прекрасен и сказочен вкус капли любви, испитый с любимых губ… Лиля подарила ему себя в свой первый раз так же легко и внезапно, как пел соловей Оскара Уайльда свою песнь от чистого сердца. Но с презервативом. Очевидно, не помогло.
Дима приехал через сорок минут. Они стояли на лестнице, и мимо то и дело пробегали озабоченные студенты: лифт не работал уже второй год.
Малыш, только в темпе. У меня завтра зачет по физике, ты же знаешь. Что стряслось?
...У него перехватило дыхание. Не может быть. А ты…
Лиля подумала, что если сейчас он произнесет “а-ты-уверена-что-это-от-меня”, она его убьет.
А ты почему мне сразу не сказала?
У меня всегда, когда я переживаю, цикл удлиняется. К тому же, мы пользовались презервативом.
Давай сразу проясним: что ты хочешь от меня?
Этого она не ожидала. И ответила: ”ничего”.
Ну тогда пока, а то у меня завтра зачет по физике, ты же знаешь.
И он ушел. Ее Дима. Это был, что называется, post factum.

• 
• 
•