Александр, 61 - 9 мая 2013 01:55

А на войне, как на войне -
Патроны, водка, махорка в цене.
А на войне нелёгкий труд,
А сам стреляй, а то убьют...

Текст был написан четыре года назад, когда мой дядька, ветеран войны, был жив. Сейчас его уже нет. Сейчас уже многих из нет из тех, кто выжил в той войне, но почему бы о них не вспомнить?

Есть у меня родной дядька, ему 86 лет, прошёл всю войну с начала до конца. Иногда. Взяв бутылку водки, мы сидим с ним и выпиваем. И всегда разговор плавно переходит в рассказы о войне. Я всегда думал, почему так получается, а потом понял – это самые яркие впечатления его жизни. Всю свою жизнь до войны и после он прожил в деревне, работал да водку пил, вот и все радости. А с войной он прошёл полроссии и почти всю Европу, видел смерть многократно. В своих рассказал он описывал не парадную сторону войны, а оборотную. Наверное, потому что парадная сторона это лишь наполовину правда.
Эти разговоры всегда протекают в виде вопросов и ответов. Я спрашиваю, он отвечает.

-Дядя Петя, как Вы попали на войну?

- В 1940-ом окончил десятилетку, что по тому времени было очень прилично, и поступил в Питере в военноморское командное училище. В 41-ом все курсанты оказались на фронте под Ленинградом.

-А какие у Вас самые яркие впечатления от войны?

-Я стоял под расстрелом. В самом же первом бою немцы нас смяли и рассеяли. Несколько дней мы выходили из окружения по болотам маленькими группами. Когда вышли, то сразу же были арестованы и объявлены предателями. Политработник нас всех построил, прошёл вдоль строя и ткнул в грудь пальцем несколько человек и велел выйти им из строя. Возле меня постоял полминуты, но прошёл мимо. Выбранных отвели на 10 метров в сторону и у нас на глазах расстреляли. Остальных зачислили в состав части. Я тогда дня три не мог заснуть.

-Дядя Петя, а вот Вы говорили, что дважды стояли под расстрелом. А за что второй раз?

-Нас тогда подняли в безнадёжную атаку практически на верную смерть. Мне достался ручной пулемёт. Ну, с пулемётом значительно веселее умирать. Но вскоре немецкая пуля попала в газовый редуктор и срикошетила мне по низу подбородка, почти по горлу. Пулемёт отказал, а с меня полилась кровища как с барана. С этим пулемётом я попёрся в медпункт. Там на меня налетел какой-то капитан и с криками «предатель, твой пулемёт в бою нужен, расстреляю суку и т.д.» поволок расстреливать. Молодая врачиха повисла у меня на шее и начала орать на капитана «куда вы его тащите, он же кровью истечёт, не видите, он ранен». В общем отбила. Капитан проверил пулемёт, убедился в неисправности и отстал. Пошёл ловить других.

-Дядя Петя, а правда что в начале войны, когда вы ходили в атаки, сзади шли вооружённые люди и следили чтобы никто не остался в окопе? Как они назывались?

- Да, было. Заградотряды назывались

- Это ж при штрафбатах были заградотряды

- Да нет, не только. В 1941 году обстановка на фронтах была очень тяжёлой, Красная Армия драпала без оглядки, деморализованная и в полной панике. Причём офицеры бежали впереди солдат, потому как были на автомобилях. Построит такой офицер роту, назначит старшим сержанта, отдаст ему приказ: Вы там врежьте фашисту как следует. А сам усаживается в автомобиль и драпать. Сержант почешет репу, подумает: Уж если офицерам это всё не нужно, то и мне подавно. И тоже драпать. И было решено создать специальные заградотряды, которые бы остановили это беспорядочное бегство. В отряды набирали со всей дивизии по каким-то никому неизвестным критериям бойцов и наделяли их особыми полномочиями. И они останавливали отступающих, выводили их на позиции и подымали в атаку. Причём при неповиновении имели право расстрелять на месте и расстреливали.

-А как Вы получили офицерское звание, если не кончили даже одного курса училища?

-В 1942-ом окончил курсы младших офицеров где-то в Карелии, получил младшего лейтенанта и снова был отправлен на ленинградский фронт. Лейтенантское звание в пехоте самое отстреливаемое, снайпер работал в первую очередь по ним, да и личный состав обновлялся за месяц чуть не целиком. Приходилось принимать командование остатками роты несколько раз, как единственному живому офицеру. Трижды был ранен, но по счастью кость не была задета – ибо тогда медицина тока ампутировала конечности с повреждёнными костями, делать сложные операции не было времени. Четвёртый раз был ранен в Польше в марте 45-го. Лежу в госпитале весь в бинтах, ног не видно. Заходит врач.
- Доктор, мне 23 года, война оканчивается, у меня будут ноги?
Врач молча выходит. Через некоторое время заходит вновь.
- Доктор, мне 23 года, война оканчивается, у меня будут ноги?
В итоге операция длилась долго, но ноги спасли. Врач собирал кости по кусочкам. Что его на это сподвигло до сих пор не понимаю.

-Дядя Петя, а евреи воевали?

- Евреи были двух видов. У меня в разведроте были очень отчаянные парни и в плен они не сдавались никогда, потому что немцы их расстреливали без разговоров. Хотя нет, один сдался из моих. Это было уже в 45 году. Перед любым наступлением проводилась разведка боем. В тот раз она была назначена на 6 утра. Ну, вот сидим в окопе. Офицеры постоянно проверяют личный состав, чтобы не было перебежчиков. И вдруг замечаю – одного из новеньких нет. Сразу переполох – перебежал, всё рассказал, разведка боем отменяется. Потом другой приказ – не ждать утра, провести разведку немедленно. Рванули, застали немцев врасплох. В одной из землянок застали и этого перебежчика. Я потом у него спрашивал – о чём ты думал? Война оканчивается, мы победили, а ты сдаёшься. Немцы же тебя всё равно бы расстреляли – ты же еврей….. Говорит, что очень испугался. Сюда попал из штабных.
П.с

• 
• 
•