EVA, - 10 января 2009 02:34

"Новогоднее письмо планктону" Минаева читали уже все, но Андрей Архангельский, защитник сложноподчиненных предложений и борец за права восклицательных знаков и троеточий, как всегда посмотрел глубже.
Главным итогом 2008 года он назвал [B]поражение культуры среднего класса в России[/B]:

" Прежде надо пояснить, что мы понимаем под словами «культура среднего класса». Гегемоном демократического общества, как известно, является средний класс. Если он – наиболее сознательная и активная часть общества, значит, оказывает решающее влияние на все сферы жизни, тем самым формируя собственную культуру. Вначале – культуру потребления, обслуживания, быта; затем с неизбежностью требуя и своей литературы, кино и театра, собственных авторов, певцов, художников.

Есть три ключевых параметра, по которым исчисляется принадлежность человека к среднему классу: уровень доходов, образование, самоидентификация.
Собственная культура нужна среднему классу именно для самоидентификации – «через культуру» проще осознавать свою причастность к социальной группе на основе общих идей и ценностей.

В собственном смысле культура среднего класса – это компромисс между культурой высокой и низкой, естественное следствие демократизации культуры в ХХ веке. В России на месте «средней» культуры долгое время зияла дыра: в русской литературе, как говорил Борис Акунин, либо «Братья Карамазовы», либо «Братва на шухере». Пугачева на всех каналах в новогоднюю ночь – либо Венский филармонический оркестр по каналу «Культура».

Ни того, ни другого менеджер не приемлет: он требует чего-то третьего, промежуточного варианта, каковым, например, в академическом искусстве является музыка аргентинского композитора Астора Пьяцоллы. Это, так сказать, одновременно легко и престижно: идеальный компромисс для тех, кто хочет «настоящей» музыки, но еще не вполне готов к полноценной встрече с ней. Или вот тот же Акунин: адаптация, дайджестирование культурных концептов XIX века, а также язык – более изощренный, чем язык детективов или иронических историй, но в то же время мы понимаем, что это все же изящная «игра в культуру». Акунин ничего не открывает, не создает нового: он – посредник; он лишь, так сказать, приобщает к запаху XIX века, к запаху высокой культуры прошлого, однако делает это мастерски, за что и любим средним классом. Ну и, наконец, символ, воплощение самого понятия «средней» культуры в России – театральные опусы Гришковца − вот поистине находка, вот подарок менеджерам: нечто очень доступное и искреннее, затрагивающее в то же время серьезные, почти философские проблемы. «Прислушайтесь к себе, – словно говорит Гришковец в своих спектаклях, − даже самые ничтожные, обычные наши переживания или воспоминания ценны, достойны восхищения, а поэтому мы – хорошие!»

Все современное искусство, называемое в простонародье «арт», изначально рассчитано именно на представителя среднего класса: это перевод важнейших проблем общества на язык жеста, сознательное упрощение, даже вульгаризация «вечных вопросов». Используя язык и сюжеты массовой культуры, современное искусство избегает, таким образом, излишнего пафоса и серьезности, но в то же время умудряется говорить о вещах серьезных: о свободе, смерти, выборе. При желании творчество арт-группы «Синие носы» или АЕС может восприниматься как стеб – что не отменяет актуальности, серьезности их высказывания. Средняя культура двулика, дуальна, реверсна; она максимально удобна, проста для восприятия.

С юмором – все то же самое. Петросян для среднего класса – это дурной тон, к тому же язык прошлого: для среднего класса неактуальны шутки о теще и зяте, и над словом «лизинг» он едва ли будет смеяться до колик. А вот Жванецкий с его интеллектуальной насыщенностью, тонкостью − для менеджера слишком сложен, замысловат. На роль компромисса между низким и высоким юмором идеально подходил «Комеди клаб» − еще один, наряду с Гришковцом, символ «средней» культуры в России. Это, согласимся, жесткое, провокационное, на грани фола, но в то же время и не лишенное интеллектуализма, самобытной эстетики развлечение: оно правдиво, жизненно, демократично, свободно от многих устаревших табу, оставшихся от советского времени.

Однако именно это катастрофическое моральное состояние среднего класса и дает нам своего рода экзистенциальную надежду: ситуация немоты, отчаяния, неприкаянности, пограничное состояние, как учили нас классики, − именно и может парадоксальным образом сделать для сознания среднего класса то, чего не сделали сытые годы. Моральный кризис поможет среднему классу задать ключевые, базовые вопросы самому себе. Что я? Кто я? Чего я хочу от жизни?
Эти вопросы и могут стать толчком к тому самому процессу самоидентификации, ускорить процесс самопостижения, без чего по-настоящему не может состояться ни средний класс, ни его культура."


Полностью тут - http://www.vz.ru/columns/2009/1/3/243838.html