Светлана, 58 - 4 февраля 2009 18:21

Черномырдин Виктор Степанович, 71 год. Российский хозяйственный и государственный деятель.
Цитаты:
А кто попытается мешать — о них знаем мы в лицо! Правда там не назовёшь это лицом!

А мы ещё спорим, проверять их на психику или нет. Проверять всех! (о депутатах Госдумы)

Ввяжемся в драку — провалим следующие, да и будущие годы. Кому это нужно? У кого руки чешутся? У кого чешутся — чешите в другом месте.

Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.

Все те вопросы, которые были поставлены, мы их все соберем в одно место.

Вы посмотрите — всё имеем, а жить не можем. Ну не можем жить! Никак всё нас тянет на эксперименты. Всё нам что-то надо туда, достать там, где-то, когда-то, устроить кому-то. Почему не себе?! Почему не своему поколению?! Почему этот, как говорится, зародился тот же коммунизм, бродил по Европе, призрак, вернее. Бродил-бродил, у них нигде не зацепился! А у нас — пожалуйста! И вот — уже сколько лет под экспериментом.

Если делать — так по-большому!

Если я еврей — чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей.

Есть ещё время сохранить лицо. Потом придётся сохранять другие части тела.

Какую бы общественную организацию мы ни создавали — получается КПСС.

Клинтона целый год долбали за его Монику. У нас таких через одного. Мы ещё им поаплодируем. Но другое дело — Конституция. Написано: нельзя к Монике ходить — не ходи! А пошел — отвечай. Если не умеешь… И мы доживем! Я имею в виду Конституцию!

Кто говорит, что правительство сидит на мешке с деньгами? Мы мужики и знаем, на чем сидим.

Кто мне чего подскажет, тому и сделаю.

Курс у нас один — правильный.

Много денег у народа в чулках или носках. Я не знаю, где — зависит от количества.

Мы выполнили все пункты: от А до Б.

Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и так лежит.

Мы с Вами ещё так будем жить, что наши дети и внуки нам завидовать станут!

На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.

Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.

Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?

Наш президент — он уже, по-моему, лет пять или десять денег в глаза не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги.

Наша непосредственная задача сегодня — определиться, где мы сегодня вместе с вами находимся.

Но я не хочу здесь все так, наскоком: сегодня с одним обнялся, завтра с другим, потом опять — и пошло-поехало. Да, так и до панели недалеко…

Ну что нам с ним объединять? У него кепка, а я вообще ничего не ношу пока (о Лужкове)

Переживём трудности. Мы не такие в России, россияне, чтобы не пережить. И знаем, что и как надо делать.

Посты вице-премьерские в такое время, как наше, — это все равно, что столб, на котором написано: * Влезешь — убьет!

Правительство — это не тот орган, где, как многие думают, можно только языком. Правительство поддерживать надо, а мы его по рукам, по рукам, все по рукам, ещё норовим не только по рукам, но ещё куда-то. Как говорил Чехов.

Рубль при мне обвалился? Вы что, ребята? Когда ж вы это успели всё? Наделали, значит, тут кто-то чего-то, теперь я и рубль ещё обвалил! (о кризисе 1998 г.)

Секс — это тоже форма движения.

Страна не знает, что ест правительство.

У меня к русскому языку вопросов нет.

У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный.

У нас ещё есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.

У нас какой-то, где-то мы чего-то там, сзади все чего-то побаиваемся.

— Успеваете ли вы заметить красивых женщин?
— Успеваю. Но только заметить. Ничего больше. О чем горько сожалею.

Цены нужно поднимать, вы видите как: стоит Чубайсу только рот открыть, ему тут же сразу насуют, будьте любезны.

Чем мы провинились перед Богом, Аллахом и другими?

Это не тот орган, который готов к любви.

Этот призрак… бродит где-то там, в Европе, а у нас почему-то останавливается. Хватит нам бродячих.

Я господина Буша-младшего лично не знаю, но вот с отцом его, господином Бушем-старшим я знаком и жену его, господину Буш тоже знаю.

Я на Зюганова не могу обижаться. И не обижаюсь. У нас ведь на таких людей не обижаются.

Я ничего говорить не буду, а то опять чего-нибудь скажу.

• 
• 
•